Ну и второй, не менее важный, что англикане, что Кроули в каноне скинули решение проблемы на Тому, плюс два друга сектанта, Стейл и Цутимикадо. И в этот раз, судя по всему, скинут. Пусть и как оплаченный заказ.

Так что влезаю, но постараюсь канонную ветку рубануть на взлете, благо идеи есть. Хоть и придется временно побыть идиотом, но не слишком долго, вроде как.

Ну и за пару дней до начала фестиваля, пуча глаза и играя бровями, отловил Цутимикадо. И слил ему под соусом «агентурной информации» и о «святом епископе Бъяджо» и о проекте «перепрошивки» древнего оружия, влекущим за собой возможность стирать не конкретный, а города вообще.

Цутимикадо «агентурные данные» записал, посулил «найти кому продать с выгодой и пользой» и срулил по своим шпионским делишкам.

Вот пусть сами с этим бредом и разбираются, у меня от «сестры Агнес» еще контузии не прошли.

Забавно, но в некоей школе к летнему фестивалю готовились только классная Комоэ, да староста Фукиёсе. Последняя была изрядно забавной девчонкой, крайне энергичной, зож-нутой на всю голову, при этом доброжелательной к окружающим, эталон старосты-тян.

Но главное в ней — грудь размера эдак пятого, а то и шестого. Я в общем-то не любитель лютого вымени, и просто не обратил бы на это внимание, если бы не одно но. Её стенобитные орудия вели себя так, словно на них действовала гравитация не в один же, а максимум в одну десятую. Возникало ощущение, что сисяндры Фукиёси живут своей, абсолютно отдельной от владелицы жизнью. Так что пырился я на этот молокозавод пристально, притом без малейшей эротики — с чисто физическим интересом.

Впрочем, решил для себя что это — последствия невеликой эсперской силы старосты, иных разумных объяснений не было. Но хоть фокус внимания сместился, временами продолжал залипать, потому что сознание во весь мозг орало «так не бывает!!!»

В день фестиваля меня коварно отловила Мисака, на пути к месту сбора некоей школьной команды. И, что не могло не радовать, без покраснений и слюнопусканий, завела вполне себе канонную беседу:

— Мы размажем вашу школу в прах, а тебе Тома я укажу твое место, у ног прекрасной Мисаки Микото! — сложив лапки на груди и задрав носик вещала Электра.

— Ну все возможно, Мисака, в нашем мире все относительно. И не такие чудеса могут случиться. Но должен отметить, что поддаваться ни мы, ни я не будем, так что вероятность твоих утверждений явно не дотягивает до твоего уверенного вида, — подначивал Мисаку я, в любом случае общение нужно, а так без лишних ассоциаций с богатой коллекцией не вполне подходящей по возрасту манги, до которой Электра была большой охотницей.

— Ах вот как?! Хорошо же, Камидзё Тома! Я, Мисака Микото, предлагаю тебе пари. Проигравший исполняет весь день все желания выигравшего. Выигрывает ученик победившей школы. Согласен весь день выполнять мои указания, То-о-ома? — закономерно раззадорилась Мисака.

— Отлично, Мисака, пари принято. Более того, в случае моей, более чем вероятной победы, я не буду требовать с тебя «исполнения желаний», это как-то не вполне честно. — блискал благородством коварный я.

— Вот как? — раззадорилась еще сильнее собеседница, — Я не нуждаюсь в снисхождении, выиграешь — я выполню любые твои желания… — по мере произнесения последней фразы Электра понемногу краснела и, очевидно, погружалась в мир взрослой манги, теряя связь с реальностью.

Отметив краем глаза родителей и мать Мисаки (последняя и вправду была весьма похожа на мою подругу, и выглядела лет на двадцать пять, старшая сестра на вид, не более), приветственно помахал им лапой. Ну и оставил витающую в мангамире розовую Мисаку, отправившись к месту дислокации команды некоей школы. И да, я был настроен играть и выиграть. Во-первых, для Комоэ-сенсея, наша лолька искренне переживала за класс, да и за помощь со скутером я считал себя несколько должным. Во-вторых, встреча с Мисакой на моих условиях, возможно (хотя, боюсь, маловероятно), приведет омангованность её реакций в более вменяемый вид. Ну и отношения и так и так поддерживать, в любом случае лучше на своих условиях.

Команда некоей школы конечно не валялась пластом, как в каноне, но вид из себя представляла изрядно невзрачный. На бодрый возглас «как настроение, бойцы?», Пирс ответил, что умственные усилия по «составлению победного плана» были излишне трудоемки, и обессилили команду.

Подбежавшие через пару минут сисяндры, влекущие за собой Фукиёсе, пытались найти виноватого в общем упадническом боевом духе, но были посланы нафиг и занялись вливанием в «павших бойцов» каких то энергетиков и прочей зож-ностью.

Я же заглянул за угол, отметил глумление директора школы-соперницы над Комоэ, как и её изрядно расстроенный вид, ну и решительно двинулся в центр «поля павших» с целью задвинуть воодушевляющий спич:

— Друзья! Одноклассники! Вы рано опустили руки, и поставили крест на сегодняшнем дне. Вам не раз говорили — в мире правит сила. И это, безусловно, так. Однако, вы слишком рано сдались, ведь сила — далеко не только ранг! Наши предки, убивавшие ужас ночи — саблезубого тигра были сильны. Не рангом. Не оружием. Сплоченностью и духом! Наши сегодняшние соперники сильны, возможно — мы бы не смогли справиться с ними в бою. Однако готовятся они не к бою. Они готовятся вытереть ноги о слабаков! А мы, если хоть что-то осталось в наших сердцах от победителей ужасов ночи, должны и сможем вбить их глумливые ухмылки им в пасть! Потому что мы тоже сильны! Пусть не рангом, но волей и духом! Порвем зазнавшихся слабаков!!!

Спич сей действие возымел, народ взбодрил, кто-то даже хищно ощерился, вспоминая былые обиды. Я же подавлял в себе две потребности: вырасти до трех метров и обзавестись ободком унитаза на лбу, ну и не проблеваться от концентрации дешевого пафоса в собственных словесах тоже было бы неплохо.

Впрочем, итог речи был вполне удовлетворителен — команда соперников вяло постреливала эсперскими способностями в слабаков, и была оперативно сметена и надругана озверевшими нулевками. Ну вроде никого не убили. Наверное.

Комоэ-сенсей в одежде чирлидера и слезами у глаз растеряно вопрошала «зачем, вы же могли пострадать…», на что получала ответное «мы сильны!» и прочие пафосные самовосхваления. Один неназванный тип слегка измененным голосом даже выдал «ради вас, Комоэ-сенсей», что было подхвачено распаленной школотой.

Ну что я могу сказать — при всех прочих равных, это было забавно, небесполезно для расслабления и вполне сойдет как отдача морального долга малявке Комоэ. Думал я, направляясь в раздевалку.

Открытая дверь столкнула в голове две мысли: «канон, идиотина» от здравого смысла и «а ведь неплохо, хоть и грудь великовата» от смысла нездравого. Накладываясь друг на друга эти мысли создавали третью — «Невезуха…». Впрочем последнюю я успешно подавил.

Итак, в классе на учительском столе сидела фрекен Фукиёсе. В зубах она держала заколку, расчесывала волосы. Из одежды на старосте наблюдались лишь розовые трусики с бантиком. Ну и реакция в виде внимательного, но не испуганного взгляда порадовала. Отведя глаза (но краем глаза все же поглядывал, и из чувства самосохранения, да и прямо скажем, фигурка у старосты, несмотря на стенобитные орудия, была крайне приятная), буркнул «извини что побеспокоил, Фукуёси» и спокойно сходил за своей сумкой. В голову мне сумка старосты полетела, была мной поймана и, с отведенным (не до конца) взглядом поставлена на стол. Покидая класс, для сохранения у девчонки самоуважения и необразования комплексов сообщил: «Фукиёсе, ты прекрасно выглядишь, я приношу тебе искренние извинения за вторжение, однако по совести — мне сегодня необычайно повезло, и я восхищен». С этими словами я закрыл дверь и выдохнул. Вот блин, как я мог забыть, идиотина?

Хотя с сисяндрами странно, я невольно ожидал корсета или киберпанковской фигни. Нет, грудь как грудь, все-таки эсперство выходит.

Закрыв для себя тему сисек, проверил звонки, в которых, ожидаемо, помимо родителей отметились Стейл и Цутимикадо. Перезвонил последнему и договорился о скорой встрече. По дороге же набрал Статью, которая уведомила меня о вкушении пищи в компании Каори. Ну канон, что и неплохо. Еще пара часов позора, и золотой ключик, в смысле цель, у меня в руках.